«Стрельное зелье» или порох – зернистый состав из угля, серы и селитры — известен на Руси с XIV века. Слово это происходит от слов «прах», «порохно» — так называли всякое рыхлое, рассыпчатое вещество, пыль. Считается, что порох был изобретен в Китае в IX веке н.э, где применялся как взрывчатое и зажигательное средство для пуска ракет и фейерверков. Из Китая состав попал на Ближний Восток, а уже оттуда – в Европу, где силу его горения научились использовать для разгона метательных снарядов в узких длинных трубках — стволах, то есть было изобретено собственно огнестрельное оружие. По другой версии состав пороха, независимо от китайцев, был открыт немецким алхимиком Бертольдом Шварцем в первой половине XIV века.
Когда и как появилось огнестрельное оружие на Руси точно неизвестно. Оно могло прийти с запада от немцев или с востока от татар. В Голицинской летописи говорится, что пушки были привезены от немцев: «…лета 6879 (1389 г.) вывезли на Русь арматы и стрельбу огненную и от часу уразумели из них стреляти».
Но в другой летописи («Софийском временнике») имеется сообщение, что при обороне Москвы от татар в 1382 году русские применяли огнестрельное оружие «тюфяки («тюфяк» испорченное татарское слово «тюфнек» означает ружье), пущаще в них … а иные великими пушками». В 1400 году в Москве начинают изготавливать порох.
К началу XV века артиллерийские орудия были на вооружении не только в Московском княжестве, но и в других русских княжествах. Так, о наличие огнестрельных орудий в Господине Великом Новгороде упомянуто в летописи под 1393 годом, а в Тверском княжестве под 1408 годом.
Следующее упоминание относится к зиме 1408 года, когда город обложила армия ордынского полководца Едигея. В этот раз татары уже держались от кремлевских стен на достаточном расстоянии, устрашенные действием московской артиллерии. Едигей ожидал прибытия своего союзника Иоанна Тверского, имевшего в своем арсенале пушки и самострелы, но так и не дождался, и не решился на штурм Кремля.
Первый русский артиллерист, появляющийся в летописи, — это новгородец Упадыш. Во время войны Новгорода с московским князем в 1471 году Упадыш изменил новгородцам и на одну ночь вывел из строя на стенах осажденного города 55 пушек, забив их запальные отверстия клиньями.
Первые русские бронзовые стволы были связаны с именами талантливых самоучек Федьки Пушечника, Якова, Вани и Васюка (именно так они и подписывали свои пушки). Однако первый пушечный завод под названием «Пушкарская изба» и регулярное производство бронзовых орудий появилось только с приездом в Россию по приглашению Ивана III в 1475 году итальянского архитектора и военного инженера Аристотеля Фиорованти, автора Успенского собора на территории Кремля. Орудия поначалу отливались по итальянским образцам, и стволы имели слегка коническую форму, обычно с двумя цилиндрическими приливами (т.н. цапфы, или ветлюги) в центре тяжести, которые передавали часть отдачи лафету и помогали вертикальной наводке.
Средневековую пушку изготовляли так: стержень обматывали льняным канатом, затем покрывали глиной, а сверху расплавленным воском. По восковому слою наносили все лепные (тоже из воска) украшения и надписи, выполненные в зеркальном отображении. После этого воск густо обмазывали жиром и снова покрывали толстым слоем глины. Когда глина хорошо высыхала, мастера осторожно удаляли верёвку, а потом и стержень.
Вокруг заготовки разжигали костры. Под действием высоких температур воск постепенно вытапливался, а глиняный монолит приобретал прочность камня. Получалась готовая форма для литья, которую укрепляли железными полосами. Точно по центру формы с чрезвычайной осторожностью устанавливали железный сердечник – он занимал место будущего канала ствола. Если стержень устанавливали криво, то стенки пушки получались неравномерными по толщине и такое орудие при стрельбе могло разорваться. Затем в форму заливали расплавленный металл и, когда он затвердевал, форму разбивали, добывая из неё чушку. В этом полуфабрикате ещё отсутствовало запальное отверстие, его высверливали позднее. Пушку очищали от наплывов бронзы, прочеканивали рисунок, полировали. На основе одной формы, можно было отлить одно-единственное орудие и на его изготовление обычно уходило от года до полутора лет.
Изготовленная пушка обязательно должна была пройти испытания. Её заряжали максимальным зарядом, и сам мастер делал три выстрела. Известны случаи, когда плохо сделанное орудие разрывало на куски, и мастер погибал. Если испытания заканчивались успешно, то ставилось клеймо – знак того, что пушка принята на государственную службу.
К середине XVI века конструкция пушек усовершенствовалась ещё двумя функциональными деталями – скобами и винградом. Скобы (они же «дельфины» и «уши») помещались в верхней части ствола и служили для подъёма орудия на лафет, а винград (репей, шишка) – утолщённый стержень на тарели ствола – применялся для вертикальной наводки, а также для перемещения орудия из боевого положения в походное, и наоборот.
Главный секрет, по-видимому, состоял не в самой технологии пушечного литья, которая почти ничем не отличается от давно известной на Руси технологии литья колокольного, а в умении правильно рассчитать пропорции будущего орудия, а также определить оптимальное соотношение металлов в сплаве. Добавка к меди олова существенно повышает прочность и твердость полученного сплава, но при избыточном количестве олова металл становится хрупким, и орудие может разорвать. На Руси уже в XVI веке было твердо известно, что оптимальное содержание олова в пушечном металле не должно выходить за пределы 7-10%. Этим пушечная бронза по своему составу отличается от бронзы колокольной, в которой оптимальным считалось содержание олова порядка 20%. Это объясняется менее жесткими требованиями по хрупкости, предъявляемыми к колоколам, главное достоинство которых — красота и чистота звука. Исследования химического состава русских пушек, отлитых в XVI-XVII веках, показали, что указанное выше соотношение соблюдалось мастерами неукоснительно, за очень редким исключением. Была выявлена также высокая однородность и чистота пушечного металла, то есть малое содержание в нем вредных примесей, таких как мышьяк, свинец и сурьма.
Первоначально пушки заряжали пороховой мякотью – смесью измельчённых в порошок селитры, серы и угля. Правда, уже в XV веке от мякоти пришлось отказаться, поскольку при перевозке и хранении нарушался её состав, утрачивая свою однородность. На смену этой смеси пришёл комковатый чёрный порох, сила которого «происходит от жара серы и холода селитры». Но кроме них чёрный порох содержал ещё и уголь, и в этом же документе приводятся такие сведения: «Уголь добывают обжиганием в пекарных печах сосны или липы без сучьев. Составленные части измельчают деревянными пестами, а затем пороховую массу сжимают в комья в небольших горшках и сушат. Потом комья размалывают на мелкие кусочки».
В XVII столетии комковатый порох уступил место зернённому, что сделало его более однородным и позволило уменьшить массу зарядов. Для лучшей сохранности и удобства порох фасовали в полотняные мешочки – картузы. С начала XIX века до введения нарезных орудий применяли порох с размерами зёрен около 2,5 мм в диаметре.
Заряжалось большинство старинных пушек с дула. Сначала в ствол деревянной манеркой засыпался пороховой заряд — «заправ». Затем, с помощью «пихала» — деревянного шомпола, обмотанного на конце кожей, в дуло загонялся войлочный или тряпичный пыж. Потом вкладывалось ядро, крепко прибивалось «пихалом», и затыкалось сверху еще одним пыжом. В запальное отверстие подсыпался порох, после чего орудие было готово к выстрелу. «Нацельщик» наводил его на цель, а другой пушкарь, «пальщик», по команде «огонь подати» совал в запальное отверстие раскаленным железным крюком на деревянной рукояти – «пальником», и следовал выстрел. После выстрела пушку осматривали – не треснула ли, потом «банили» — чистили канал ствола от нагара и несгоревших крупиц пороха «банником» — щетинной щеткой, смоченной в воде. Запальное отверстие прочищали «протравником» — проволочным крюком на деревянной рукояти, и пушку можно было снова заряжать.